Catsgo.ru

— Вот уж не знаю! — вырвалось у Балкис. — Я что-то не заметила. И ритм у тебя ровный, а рифмы у тебя, по-моему, просто изысканные. Ты никогда не побеждал?

— О, конечно, нет!

— «Конечно», — саркастично повторила Балкис. — Ведь ты — самый младший, разве кто-то позволил бы тебе стать первым?

Антоний нахмурился.

— Мои братья не виноваты в том, что я слишком неумел в стихосложении.

— А я в этом не уверена, — покачала головой Балкис и, не дав Антонию возразить, добавила: — В конце концов, тебе ни разу не дали начать повествование. Тебе всегда приходилось подстраивать свои мысли под чужой размер.

— Да, это верно, — кивнул Антоний и обвел взглядом пустыню. — Зато я набрался опыта в продолжении историй. Но в один прекрасный день я добьюсь того, что мои братья станут уважать меня — даже если я никогда не стану победителем.

— Не их уважение ты заслужишь, — возразила Балкис, — а мое и многих других, кто услышит тебя.

— Ну да, если кто-то будет сочинять за меня первую строку! — с печальной усмешкой проговорил Антоний. — Мне недостает воображения и самобытности.

— Либо тебя заставили в этом увериться твои братья, — резко бросила Балкис. — А мне кажется, что воображения тебе недостает только в сравнении с другими твоими талантами. А вот я, к примеру, могу легко запомнить любое стихотворение наизусть, а когда сочиняю, никак не могу завершить последнюю строфу.

Она думала о том, что Антоний уже доказал, как хорошо умеет импровизировать и добавлять собственные строчки к ее незаконченным строфам. Если она могла начать заклинание — он мог его закончить, и от этого оно только стало бы сильнее.

Она этого не сказала, но, глядя в глаза Антония, догадалась, что он все понимает. Балкис зарделась и отвернулась. Ей не хотелось, чтобы он оставался убежденным в том, что он — никудышный поэт, как о том говорили его братья. Нет, его талант был полезен. Балкис решила, что Антонию нужно как можно больше практиковаться в сочинении первых строчек стихотворений. Она имела твердое намерение помочь ему в этом.

Антоний потянулся к Балкис. Казалось, он хотел коснуться ее руки, но все же не осмелился.

— О чем ты думаешь? — негромко спросил он.

— Только о том, как долог путь до Мараканды, — отозвалась Балкис и взяла юношу за руку. — Путь долог, и за эти месяцы мы сможем лучше узнать друг друга. А теперь нам нужно поспать, покуда есть такая возможность. Когда солнце сядет, можно будет еще немного пройти вперед, к нашей цели.

Они шли на север до темноты. Закатное солнце садилось слева от них. На ночлег путники устроились у подножия высокой, одиноко стоящей скалы, которая довольно-таки странно и неожиданно выглядела посреди бескрайней пустыни. Антоний развел небольшой бездымный костерок из веточек сухого кустарника, росшего около скалы. Балкис превратилась в кошку и отправилась на охоту. Разыскивая мышей, она держалась против ветра. Мыши сновали в кустах, подбирали высохшие ягоды. А потом мышей обнаружил козодой, а козодоя изловила Балкис, и в итоге у них с Антонием появилась свежая дичь на ужин.

Они держали путь на север два дня. Вставали, как только начинало светать, и шли до полудня, затем пережидали жару, а потом снова шли — до тех пор, покуда сумерки не сменялись полной тьмой. Утром третьего дня Балкис и Антоний вышли к краю долины и с изумлением увидели перед собой реку, вливавшуюся в небольшое озеро, берега которого поросли деревьями.

— Мне кажется или я вправду вижу замки? — вытаращив глаза, спросил Антоний.

— Видишь, и я тоже вижу, — сказала Балкис. — Они стоят вдоль берега реки на всем ее протяжении, и между ними — не более дня пути. Даже не знаю, что более удивительно: река посреди пустыни или эти замки!

— Нам следует вести себя осмотрительно, — предупредил девушку Антоний. — Вода в пустыне на вес золота. Быть может, люди, что живут здесь, порой нападают друг на друга, дабы отвоевать побольше места у реки. Как знать — может, они и эти крепости выстроили, чтобы обороняться друг от друга.