Catsgo.ru

— Я правда не знаю! — закричал Торбат. — Забери своего фамилиара! Говорю же: не знаю!

Мэт знал, что такое паника во время допроса с пристрастием.

— Ну, я ему приказывать не вправе…

— Я больше ничего не знаю! Клянусь Ариманом!

— Какой восхитительный парадокс! — усмехнулся Мэт. — Он клянется именем Князя Лжи!

— Если так — клянусь Громовержцем и Царским Драконом! Я говорю правду! Я больше ничего не знаю! Чего тебе еще нужно от меня? Разве мало того, что я должен страшиться Кала Наги? Что же, я и тебя должен страшиться?

Мэт насторожился. Это было что-то новенькое.

— Спокойно, Макс, — остановил он Демона. — Тут у нас полна коробочка парадоксов. Отвечай, шаман Торбат: кто такой Кала Наги?

Глава 5

Торбат удивленно вздернул брови, повернул голову и искоса глянул на Мэта:

— Ты разве не называл своего фамилиара демоном?

— Так его назвал первый человек, его придумавший, — небрежно бросил Мэт. — И подобрал неправильное название. На самом деле Макс — дух стихии, а не демон. Но когда кто-то врет, он это всегда распознает. Говори правду: что это за Кала Наги, про которого ты только что сказал?

Торбат вздохнул и сдался:

— Это женщина-демон. Она явилась ко мне и стала винить меня за то, что я отослал эту девушку из Мараканды. Покуда она находилась там, при дворе пресвитера Иоанна, Кала Нага было не о чем беспокоиться, а теперь она говорит, что девица может помешать ее замыслам. Кала Нага явилась мне во сне и пообещала, что нашлет на меня чудовищ, дабы они разорвали меня на клочки!

— О стало быть, ты бежал не из страха перед пресвитером Иоанном? Ну и где же разыскать эту Кала Нагу?

Шаман уставился в пространство. Мэту стало не по себе. Казалось, Торбат воскрешает живущие в его душе воспоминания далеких предков. Голос шамана зазвучал отстраненно, бесчувственно:

— Когда-то она была богиней — кровожадной богиней. Она нападала на странников, она заставляла землю сотрясаться, она пожирала собственных отпрысков. Когда на землю явился добрый Будда, Кала Нага, злобно шипя, удалилась, а ваш Христос и вовсе стер воспоминания о ней. Но вот теперь она снова напомнила о себе! Она пробуждается, она говорит всем, кто помнит о ней, что она жива, что она готова вновь собрать урожай жертв, что она опять будет властвовать над теми, кто ей поклоняется!

Мэт не отрывал глаз от Торбата. Шаман говорил как почитатель страшного божества, а не как тот, что спасался от него бегством.

— А почему Балкис представляет угрозу для Кала Наги?

— Дело не в самой девушке, — все так же отстраненно ответил шаман. — А в другом, кто рядом с нею. Сама по себе она безвредна, она ничего не значит, и если бы она оставалась в Мараканде, все бы так и было и она бы никогда не нашла другого. Я этого не знал. Я был глуп, я думал только о том, чтобы ослабить могущество пресвитера Иоанна, лишив его племянницы-чародейки. Я не ведал, что у Кала Наги намного больше сил, чем те, что способна даровать пресвитеру Иоанну эта принцесса.

У Мэта по спине поползли мурашки. Он знал, что сейчас только пресвитер Иоанн и его войска сдерживали наступление варварских орд, что только страшась его, варвары отброшены в родные степи и не продвигаются дальше, на запад.

— Насколько я понял, Кала Нага успешно отвоевывает своих былых почитателей.

— Гур-хан отвернулся от Аримана, потому что тот предал его, — ответил шаман. — Теперь он приносит жертвы Кала Наге.

— Как и все его приспешники.

Торбат кивнул:

— Все. Некоторые вожди половцев, казахов и манчжуров, узбеков, монголов, киргизов и даже кое-кто из туркменов снова начали поклоняться Кала Наге.

От мысли о страшной силе, зарождающейся на просторах степей, Мэт содрогнулся. Он стал гадать, как могла хрупкая девушка Балкис помешать этому жуткому, необузданному вихрю Зла.