Catsgo.ru

На этой карте океан тоже был. Только он был не вокруг, а в центре. Не озеро, а именно океан – об этом свидетельствовала соответствующая надпись готическим шрифтом.

И чудовища на ней тоже были. Я опознал динозавров (динозаврья мелочь, такая все время рисуется в комиксах, откусывает там головы немцам с грустными лицами), опознал больших толстых змей. Другие тварюки были мне незнакомы, видимо, порождение фантазии картодела. Что-то вроде дракона или птеродактиля. Нарисовано все, причем в деталях, очень красиво, с большим художественным талантом.

Как живые зверушки были, разве что не соскакивали с бумаги.

Кроме фауны, на карте присутствовали обозначения лесов, пустынь, рек, каких-то поселений, болот. Довольно подробная карта.

Подробная карта чего-то. Нижний угол сожжен, я уже говорил. А в левом верхнем углу вместо розы ветров меч.

Этот меч меня заинтересовал, красиво нарисован был очень.

Впрочем, может быть, это был вовсе и не меч, а шпага. Я видел такие по телику в исторических передачах. Пробойник или что-либо в этом духе, хотя лезвие достаточно широкое. Такое сломает любую броню, прорежет любые кишки.

И рукоятка интересная. Кашалот, вцепившийся в шею морскому змею, змей, кусающий кашалота.

– Интересная штука, – сказал я.

– Семейная реликвия, – ответил Гобзиков. – Это мой дед нарисовал. Передал отцу, а отец спрятал. А я нашел.

– Что за местность изображена?

– Не знаю. Мне кажется, это какой-то остров. Хотя в центре написано, что тут океан . А может, это озеро просто так называется .

– Твой дед был художником? – Я пощупал краешек карты.

– Не .

Карта была нарисована на плотном материале, не на бумаге. Может быть, на коже или на пергаменте. Хорошая вещь. Сейчас такие делают в Китае, типа раритеты, типа антиквариат, дорого стоит .

– Глупо спрашивать, – сказал я, – ты только не обижайся .

– Не обижусь.

– Не продашь эту штуку? Она мне нравится, я бы ее на стену повесил где-нибудь, у себя.

Гобзиков отрицательно покачал головой.

– Видишь ли . – Гобзиков наклонил голову. – У меня с отцом .

– Тоже проблемы? – сочувственно спросил я.

– Ну, как сказать .

– Мой просто урод. А твой . ноги дал?

– Не. – Гобзиков смотрел на карту. – По-другому вышло. Он с ума сошел.

– Расскажи, – попросил я.

Мне почему-то захотелось послушать гобзиковскую историю. Я вдруг почувствовал, что мне с Гобзиковым как-то просто. Даже несмотря на то, что мы вроде как подрались. Хотя он, конечно, урод изрядный.

Неожиданно Гобзиков рассказать согласился, забрался на верстак и дал повествование.

Отца он помнил плохо, а лицо так и вообще забыл. Отец был каким-то необычным. Все время сидел в своей комнате, чем-то занимался, а чем – никто не знал. Отец никого к себе не пускал, иногда выходил курить на балкон, и все. А перед тем, как выйти, всегда запирал свою комнату на ключ.

И брат у Гобзикова был. Тоже странный. Все время думал о чем-то, мечтатель этакий. Гобзикова брат любил, катал все время его на закорках и учил запускать змеев. А отец вот Гобзикова любил меньше, чем брата, а брата (его звали Глеб) любил очень. Все время с ним разговаривал. Так и жили себе потихоньку.

Иногда мать и отец ругались. Ругались долго, со слезами и битым стеклом, Гобзиков плакал, а Глеб нет, он умел мирить родителей, при нем отец не ругался.

А потом отец куда-то пропал. Мать не стала рассказывать, что отец полярник или летчик, или то, что он пропал без вести. Мать рассказала, что отец от них ушел. Но в комнату отца все равно входить запрещалось, она была закрыта на замок.

А Глеб сказал, что отец не просто ушел. Гобзиков пытался выяснить, как это – не просто ушел, но Глеб ничего не объяснил.