Catsgo.ru

Сознаюсь, всем нам очень хотелось повидать в Америке настоящих ковбоев: вольных сынов душистых прерий, укротителей диких лошадей — словом, дальних родственников героев Фенимора Купера. Но первый ковбой, которого мы встретили на ферме г-на Итона, при всем том, что внешне он оправдывал наше представление о ковбоях, оказался скотником. Как признался этот паренек, он ни разу не ездил верхом на лошади.

— На лошадях ездят там, — и паренек махнул рукой куда-то вдаль, подчеркивая выражением лица и жестом невозможность истинно ковбойской жизни в районе промышленного Кливленда.

За завтраком у г-на Итона мы, конечно, в шутливом тоне рассказали об этой короткой беседе. Американская журналистка, сидевшая за столом, совершенно серьезно спросила нас: «А правда ли, что русские казаки до сих пор ездят даже по Москве верхом?» Так как Анатолий Софронов родом с Дона, мы попросили ответить его. Он подумал немного и заявил:

— Пожалуй, это так. Вот я, например, каждое утро отправляюсь на работу в «Огонек» на скакуне.

Журналистка принялась записывать его слова в блокнот. Но присутствовавшие засмеялись так весело и громко, что она поняла нелепость своего вопроса.

«Наконец-то!» — сказали мы себе, когда в программе поездки появилась строчка: «Посещение «Коровьего дворца» и ковбойские состязания».

«Коровий дворец» Сан-Франциско — огромное ангарного типа сооружение. Не знаю, кому пришло в голову назвать его дворцом: видимо, сказалась привычка к пышности и преувеличениям. В центральной части здания находится большой манеж с местами для двенадцати тысяч зрителей, где происходят спортивные, вернее цирковые, представления. На одно из таких представлений мы и попали.

Вспыхнули прожекторы. Трибуны погрузились в полумрак. Зато еще более резко выделялась арена, посыпанная золотистыми опилками. Справа от нас за невысокой загородкой ревут возбужденные быки, тревожно ржут кони. Щелчок бича — бык мгновенно вылетает на арену. Но тут же, ослепленный прожекторами, на какую-то долю секунды он останавливается, упирается передними ногами в землю, клонит голову, будто хочет пропороть своими острыми рогами световую завесу. Освоившись, бык снова мчится по арене. Но уже вылетел всадник. Он пришпоривает низенькую быструю лошадь — лассо свистит в воздухе. Бык, схваченный у шеи веревкой, грохается оземь. Лошадь продолжает натягивать лассо, а ковбой подбегает к быку и треножит его.

Всадник сменяет всадника. Судьи объявляют время, за которое ковбои управляются с быком:

— 14, 7 секунды, — слышится в зале.

— 14, 5…

— 14, 3…

Быстрее никто не смог совладать с ошалевшим бычком. Правда, бычок, на котором был поставлен рекорд, совершил не предусмотренную программой манипуляцию. Когда его освободили от пут, он прыгнул через полутораметровую загородку, отделявшую манеж от трибун, и под визг зрителей помчался вдоль первых рядов. Положение создалось критическое. Представление вполне могло окончиться робкой схваткой какого-нибудь перепуганного зрителя со взбешенным животным.

Бычок наращивал скорость и, казалось, готовился совершить новый прыжок прямо в толпу. И вдруг появился высокий плотный человек в тяжелых пыльных сапогах, помятой широкополой шляпе ковбоя. Он перегородил собой проход и ждал, когда бычок вылетит на прямую. Тысячи людей замерли, ожидая столкновения. Бык пригнул голову, готовясь смести человека.